Одна из самых известных статей Георгия Федотова называется «Певец империи и свободы» и посвящена Александру Пушкину.
Содержание её, в общем, понятно из названия. Для Федотова Пушкин есть воплощение гармонического сочетания двух тенденций — принятие государства со всей его мощью и одновременно отстаивание свободы, не только политической, но и частной, личностной. Федотов утверждает, что Пушкин был последним, что умудрялся органично соединять в своём творчестве и жизненном стиле то и другое; после его смерти русская культура потеряла эту сбалансированность и русская интеллигенция, символически родившаяся как общественное явление в 1837 году, выбрала Свободу, отвергнув Империю.
С рассуждениями Федотова, почерпнутыми из наблюдений за эволюцией интеллигенции в 19 — первой половине 20 века, трудно спорить: действительно, отторжение Империи и всего государственного у этого общественного слоя было чрезвычайно велико — вплоть до национального предательства.
Октябрьская революция, затушив на какое-то время эту дихотомию, полностью её не преодолела, и потому уже довольно скоро советский образованный класс распался на два крыла — либералов и патриотов, причём с каждым десятилетием расхождение становилось всё больше и глубже.
Враждующие стороны не были способны сговориться, потому что одни были за державное величие, другие за конвергенцию с цивилизованным миром, а это, в условиях продолжающейся Холодной войны, означало, в сущности, внутреннюю капитуляцию. Сейчас Советского Союза, соответственно, нет и той остроты идеологического противостояния, потому, говоря о путях развития сегодняшней русской культуры, можно застолбить в качестве желаемой цели её реорганизацию на основе возвращения к пушкинской гармонии.
Иначе говоря, всякий русский художник должен преодолеть в себе эту дихотомию и стать одновременно за Империю и за Свободу. Т.е. быть патриотом — без обскурантизма и либералом — без коллаборационизма.
Это тем легче сделать, что мы сегодня обладаем тем, чего были лишены прежние поколения, а именно — возможностью прямого контакта с Западом и отсутствием иллюзий на его счёт. Советский почвенник, отторгавший буржуазный мир, был плохо с ним знаком, и это объективно ослабляло его в споре с советским либералом, знавший Запад чуть лучше, но тоже, в общем, поверхностно.
Сейчас такой проблемы нет: Запад стал естественной частью нашего умственного ландшафта, лишившись статуса экзотики. Следовательно, прежняя разводка («Ты за Державу, которая отгораживается Железным занавесом, или за Свободный мир, который похоронит эту Державу») уже не действует.
Нет нужды ограничивать себя, делая мучительный выбор, Империя более не противостоит Свободе (в этом, по-видимому, одна из причин крепости нынешнего режима, который не пытается настроить против себя граждан мелочной опекой).
Это может и должно иметь политические последствия — в виде полной перезагрузки всей партийной системы на основе национального консенсуса («Патриотизм плюс достижения современной цивилизации»), но не менее интересна дальнейшая эволюция культуры и искусства. Чтобы искомый синтез Империи и Свободы состоялся, необходим внятный лидер — из числа, учитывая литературоцентричность России, писателей. Из тех фамилий, что на слуху, самый очевидный кандидат — это Захар Прилепин, который, во-первых, молод, т. е. сложился как личность и творческая единица уже в нынешнюю эпоху, во-вторых, безусловный имперец и державник, в-третьих, вполне вписан в европейский культурный контекст.
Итак, Прилепин — это Пушкин сегодня, точнее, тот, кто может стать таковым, запустив, своей карьерой, своим успехом, своим статусом живого классика процесс склеивания русской культуры, поделившейся почти двести лет назад на патриотов и либералов.
Денис Чукчеев (chukcheev), 11.04.2016